Андрей Дмитриев – известный писатель и сценарист, автор повестей “Воскобоев и Елизавета”, “Поворот реки”, романа “Закрытая книга”, вышел в финал премии с романом “Крестьянин и тинейджер”. – “Крестьянин и тинейджер” привлекает неожиданной фабулой. На мой взгляд, один из признаков хорошей литературы – это когда сюжет вещи можно пересказать, и уже интересно. Юноша-мажор, чтобы “откосить” от армии, прячется в деревне и попадает в дом мужика, который меняет его взгляд на мир. Вы это придумали или был такой случай? – Нет, такого случая не было. Я вообще не готовился к этому роману. Но у моего сына была нянька – милая женщина из Донбасса. Она, конечно, слушала наши разговоры с друзьями на кухне. Однажды речь зашла о кожных заболеваниях, связанных так или иначе с нервами. Оказалось, ими многие страдают: псориазом, нейрордермитом и т.п. И тут вдруг няня Оля встряла в разговор и уверенно сказала: “Мыло после покойника”. То есть мыло после покойника быстро лечит кожу. Такое вот поверье. И сюжет романа вдруг выстроился сам собой. Все, что разрозненно и несвязно волновало и занимало меня в последние годы, вдруг сопряглось – как металлический мусор на слесарном столе вокруг нечаянно брошенного на стол куска магнита. Я, конечно, вспомнил и одного фермера из старообрядцев, от которого услышал однажды: “Были рабы и будем рабами”. Я вспомнил и себя – правда, не восемнадцатилетнего, а двенадцати лет: как я почти год прогуливал школу, осваивая в одиночку холодные московские улицы. Я вспомнил псковские, тверские и другие северо-западные и западные русские деревни, вспомнил и родину Твардовского, Починковский район – это оттуда, из деревни Никульчино, в романе появилась деревенская панельная трехэтажка (в Никульчино их было аж три – не знаю, сохранились ли).
