Замысел этого произведения — поиск исторической истины, раскрытие исторических судеб людей России в переломные годы ее развития. В живой форме автор умело рисует целую галерею остропсихологических портретов. Эта книга известного историка и писателя о лицеистах пушкинского выпуска. Читателю предстоит познакомиться с Пушкиным и его товарищами, сыновьями XIX столетия. Они станут поэтами и министрами, сельскими домоседами и неугомонными путешественниками, офицерами и «государственными преступниками», декабристами… отрывок из произведения: …19 октября 1811 года в Царском Селе тридцать мальчишек сели за парты и стали одноклассниками. Впрочем, их величали «первый курс Царскосельского Лицея», так что они могли считать себя и школьниками (им было в среднем лет по двенадцати) и студентами (потому что после окончания Лицея уже не надо было учиться ни в каком другом учебном заведении). Еще более года назад, 12 августа 1810 года, царь Александр I подписал проект, составленный всесильным в ту пору министром Михаилом Сперанским, о создании в двадцати верстах от столицы особого, закрытого учебного заведения, где небольшое число дворянских детей должно получать наилучшее образование, чтобы потом наилучшим образом участвовать в управлении и просвещении России. Замыслы крупного государственного деятеля Сперанского шли далеко: он приготовил уже к этому времени проект постепенной отмены крепостного права в стране и ограничения самодержавия выборными учреждениями. .Царь Александр одно время поддерживал и поощрял эти прогрессивные идеи; еще не кончилось (но уже подходило к концу) время, о котором Пушкин скажет после: «дней Александровых прекрасное начало…» «Прекрасное начало» имело невзрачное и даже уродливое продолжение… При всей умеренности, осторожности и медленности проектов Сперанского их дни были сочтены, и хотя министр еще увидит открытие Лицея, но никогда не дождется того государственного устройства, где Лицей мыслился лишь одним из этажей звеньев. неограниченная монархия никак не желала ограничиваться. Сперанского скоро вышлют из столицы, а юным лицеистам, когда выучатся, не велят Россию обновлять: наоборот, цветы просвещения должны давать плоды самовластия. Но это впереди, до этого далеко… Не только юные недоросли — даже умнейшие из отцов еще не видят, не угадывают трагического противоречия, и, когда слух о Лицее пронесся по столицам и губерниям, заволновались старинные фамилии, бросились искать влиятельных заступников, чтобы устроить сыновей в невиданное заведение, где, как сначала предлагалось, будут обучаться и великие князья, молодые братья императора Александра. Члены царской фамилии в конце концов «не попали» в Лицей, меж тем летом 1811 года образовался конкурс, потому что на тринадцать мест было куда больше желающих. Одним (Горчакову) «может звучный титул (князь — Рюрикович); другим — важные посты, занимаемые родственниками: у Модеста Корфа отец — генерал, видный чиновник юстиции; десятилетний Аркадий Мартынов еще мал для Лицея, но зато он крестник самого Сперанского, а отец его литератор, директор департамента народного просвещения: Ивану Малиновскому пятнадцать лет, он уже называется «иностранной коллегии студент», но отец его, Василий Федорович, назначается директором Лицея и хочет «испытать» новое заведение на собственном сыне. У Феди Матюшкина мать пользуется покровительством вдовствующей императрицы, так же как родственники Вильгельма Кюхельбекера. Семья Есаковых — совсем небогатая: владеет лишь одним крепостным человеком, но сын Семен надеется на протекцию наследника престола. Сильвестра Броглио, отпрыска звучной, знатной итало-французской фамилии, принесли в Россию буйные ветры революции, наполеоновских войн, эмиграции (он родился в Италии); отец его прежде сражался за Францию, Италию, Соединенные Штаты, но теперь о помещении сына в Царскосельский Лицей просит русского императора. Еще и еще перелистываем старинные документы и воспоминания. Козырем многочисленной семьи петербургского чиновника Пущина (десять детей!) является ходатайство престарелого деда-адмирала, который, явившись к министру просвещения Алексею Разумовскому с двумя внуками и узнав, что министр одевается, громко рыкнул на секретаря: «Андреевскому кавалеру не приходится ждать, ему нужен Алексей Кириллович, а не туалет его». Чиновник исчез, и тотчас старика нашего с нами повели во внутренние комнаты, где он нас поручил благосклонному вниманию министра, рассыпавшегося между тем в извинениях». (По воспоминаниям Ивана Пущина.) В новгородской глуши скромная семья капитана Тыркова тоже мечтает определить свое чадо в новое заведение — поддерживает же просьбу сосед по губернии, да какой: Гаврила Романович Державин! (Так первый раз престарелый поэт, бывший министр коснулся Лицея; о втором случае — кто же не знает, но мы и до него дойдем!)…
